«Бродячие мертвецы» читать онлайн

Михаил Бойков

Бродячие мертвецы

1. Телефонный разговор

— Кто это? Холмин?

— Да. Кто говорит?

— Это я. Дохватов. Слушай, Шура. Ты сейчас очень занят?

— Да, как сказать, Василь Петрович? Сдаю судебную хронику в следующий номер газеты.

— И надолго это у тебя?

— Приблизительно часа на полтора.

— Ладно. Кончай свою писанину и сыпь ко мне. Есть дело.

— Интересное?

— Вроде.

— А подробности?

— О них по телефону мы не говорим. Сам понимаешь.

— Я думал, что это для газеты.

— Пока нет.

— Жаль. У нас интересного материала на четвертую страницу не хватает.

— Так, значит, жду. Ясно-понятно?

— Хорошо. Сейчас приеду. Хроника подождет…

Такой телефонный разговор произошел однажды утром между заместителем начальника оперативного отдела Уголовного розыска Василием Петровичем Дохватовым и репортером областной газеты Александром Холминым.

Они были почти приятелями, несмотря на различие во внешности, возрасте, привычках, служебном и семейном положении. Дохватов обладал очень удачной для его профессии наружностью, устрашающей самых закоренелых уголовников: смуглый и курчавый, как цыган, с угловатыми и хищными чертами лица, выражение которого состояло из смеси дерзости и подозрительности к окружающим. Взгляд его черных диковатых глаз был тяжелый, пронзительный и, в одно и то же время, вопрошающий, оценивающий и осуждающий. Смотрел он всегда искоса и так, как будто в кого-то штопор ввинчивал. Кожаная куртка на его широких плечах, еле выдерживая их давление, постоянно жалобно поскрипывала, а из ее рукавов высовывались красные волосатые лапы, больше всего подходящие для кулачного боя.

Наружности Холмина девушки давали такую оценку:

— Парень он ничего себе: и лицом чистый, и фигурой стройный и чуб, как полагается. Только вот нос картошечкой.

И воротили от него свои носики, чем влюбчивый по натуре репортер чрезвычайно огорчался. Успех у девушек ему приходилось иметь лишь случайно, редко и при исключительных обстоятельствах.

Двадцатилетний Холмин был одинок и холост; родители его умерли в голодном 1922 году. Дохватова, вдвое старшего, чем он, обременяла большая семья, что, впрочем, не отражалось на их приятельских отношениях. Первый из них был тем, кого великие и малые советские власти называют «беспартийным спецем», человеком в данный момент на службе незаменимым, но которого все же стараются заменить и, в конце концов, заменяют коммунистом или комсомольцем. Второй — состоял кандидатом в члены ВКП(б); без этого занимать руководящий пост в Уголовном розыске просто немыслимо.

Обоих объединяла страсть к раскрытию преступлений и одинаковое отношение к советской власти. И тому, и другому одинаково надоели и она, и ее «социальные заказы». Разъединяла репортера с сотрудником Уголовного розыска сыскная методика. Первый изучал криминологию и придерживался старых, «классических» методов расследования, второй считал, что подобные методы слишком мягки и мало применимы в советских условиях.

— Собственной криминологии, — говорил Дохватов Холмину, — мы пока что не имеем — никто ее не разработал. Да и как разработать, когда у нас преступник особый? На дореволюционного или капиталистического он похож мало. То у него уголовщина с политикой смешивается, то его гепеушники уже в тюремной камере искусственным бандитом сделали, то он вообще на них работает. А что касается Ламброзо с его криминальными альбомами, так у нас они давно устарели. В ГПУ за неделю из честнейшего профессора такого урку сделают, таких «преступных шишек», на голове ему наставят, какие Ламброзо и не снились. Нет, у нас преступника нужно брать на испуг, на горло, на пушку, а если требуется, то применить к нему и гепеушные методы физического воздействия. Тогда дело будет.