«Очень темное дело» читать онлайн

— Господа! — громко выкрикнул, войдя в вагон, очередной современный коробейник — в каждом поезде в наши дни непременно такого встретишь. — Господа! Вам предлагается набор из десяти фломастеров всех цветов радуги. И очень недорого. В киосках и магазинах вы найдете этот товар за пятнадцать рублей новыми, а то и за двадцать. Я же предлагаю их вам по символической цене: за десять. Получается всего рубль за фломастер, а посмотрите, какие толстые.

— Сразу видно — цыган, — шепнул Петька Феде на ухо, — Вишь, как заливается: «Все цвета радуги, толстые». Обычные ведь фломастеры.

— Он не цыган, он негр, — так же тихо шепнул в ответ Федя.

— Сам ты негр! Что я, негра от цыгана, что ли, не отличу?

— Говорю тебе, негр, — стоял на своем Федя.

— Очки надень, Чудилкин! У тебя от голода, что ли, в глазах потемнело? Какой негр? Цыган, в натуре.

— Балда, сам ты цыган…

— Купите дочке. И ей радость, и вам хорошо. Не будет под ногами мешаться, делом займется, рисованием, а вы пока отдохнете!

Смуглый продавец уже подошел совсем близко и обратился к полной женщине, расположившейся с девочкой на соседнем с Федей сиденье.

— Откуда ж ты такой взялся? — подивилась женщина, раскрывая сумочку, чтобы достать кошелек. Торговец ей явно польстил: по виду она вполне годилась девочке в бабушки, да, наверное, бабушкой и была. — Говоришь ты вроде по-нашему, а с лица, как из Африки.

— Понял? Негр, — победоносно шепнул Федя, склонившись к самому Петькиному уху.

— Я эфиоп, — обернулся к ним через плечо смуглый вагонный коробейник.

Федя понял, что его, несмотря на всю конспирацию, услышали, и почувствовал, как сам становится краснокожим.

— Мой прапрапрадедушка, Пушкин Александр Сергеевич, хорошие стихи писал. Его за это на дуэли убили. Француз Дантес — пиф-паф! — застрелил, может, слышали? А я вот теперь фломастерами здесь торгую, — бойко тараторил коробейник.

Окружающие пассажиры с трудом сдерживали улыбки, кто-то даже закашлял, чтобы не расхохотаться.

— Ой, Пушкин! — смеясь, замахала на него руками женщина, которая собиралась купить фломастеры. — Да ты небось цыган.

На этот раз Петька молча, но победоносно ткнул Федю локтем в бок.

— Честное эфиопское, я прапраправнук Александра Сергеевича. Хотите, я вам его стихи почитаю? Вот хотя бы… — Коробейник закинул сумку с товаром за плечо, встал в позу актера из дореволюционного театра и начал: — «Осенняя пора, очей очарованье…»

— Какая ж осень, лето сейчас на дворе, — перебила его женщина. — Ты бы, милок, про лето чего-нибудь почитал.

— Лето прапрапрадедушка не любил, все про осень или зиму сочинял, — отрезал смуглый «потомок» Пушкина. — Вы фломастеры-то брать дочке будете?

— Ладно, давай, Пушкин, — усмехнулась женщина. В руки вымогателя перекочевала десятка, а он расстался с упаковкой фломастеров.

— Пишут хоть? — засомневалась покупательница.

— Пишут, пишут, — бросил через плечо удачливый продавец, шустро удаляясь по проходу между пассажирами.

Не успел он выйти в тамбур, как с другой стороны в вагон уже зашел следующий коробейник.