«Половина собаки» читать онлайн

1

На открытой со всех сторон спортплощадке я в своем ярком свитере и Леди в своей пестро-серой шубе сильно бросались в глаза, поэтому, перебегая спортплощадку, пришлось прибавить скорости. Наше бегство собака могла принять лишь за одну из обычных веселых игр: ведь в походах по ягоды и грибы она всегда носилась кругами, обнюхивала все казавшиеся ей интересными кусты, пускалась ради времяпрепровождения в погоню за каким-нибудь зайцем, и, пока я проходил километр, Леди свободно успевала пробежать, по крайней мере, пять. Свесив язык, она с виноватым видом время от времени подбегала в лесу ко мне, мол: «Друг, не сердись, могут же у меня быть и свои дела». Теперь ей, наверное, казалось, что я придумал какую-то новую игру, иначе зачем было бы заставлять бегать на веревочном поводке ее, интеллигентную и верную собаку. Но я думал только об одном: «Скорее, скорее подальше от дома! Быстрее, Леди!» — хотелось мне погонять собаку, но на деле-то ведь она тащила меня за собой. Интересно, чувствует ли Леди, что сейчас дорога каждая секунда. Вообще-то она догадывается почти обо всем каким-то необъяснимым, своим, собачьим способом. И меня Леди всегда понимала с полуслова. Даже смысл материнских слов доходит до нее, стоит матери рассердиться: «Опять собака в комнате!» — Леди поднимается, грустно вздыхает и, виновато поджав хвост, идет в переднюю. После этого обычно мать начинает жалеть собаку, ищет в кухне что-нибудь — печенье или кусочек колбасы — и относит Леди в знак примирения. Леди смотрит на мать в упор печальными глазами, осторожно берет лакомство и помахивает хвостом — тоже в знак примирения.

Может, я поступил неверно? Может, следовало бы побежать к матери и попросить помощи и защиты? Она любит Леди, а ворчит просто из-за того, что собака натаскивает песок в квартиру и пачкает чехлы на креслах. Может быть, мать вступилась бы за Леди, встала бы на ее защиту?

Тяжело дыша, останавливаюсь за кустом и обдумываю эту возможность. Леди садится на землю и тихонько постукивает хвостом по песку.

Нет, конечно же, идея эта рискованная. Во-первых, мне не пробежать без остановки двенадцать километров до совхозной конторы. Но даже если бы я и смог совершить такой пробег, Каупо не составило бы труда догнать меня на своем «Москвиче». Взвизгнут тормоза, откроется дверца машины, и из нее вылезет этот плотный, коренастый мужчина, без особых трудов отберет у меня поводок, безразлично погладит разок-другой Леди, и собака, думая, что предстоит отправиться на охоту, прыгнет, дрожа от возбуждения, в машину. И тогда — прощай навек!

Можно, конечно, попытаться попросить какую-нибудь случайно проезжающую машину подвезти нас до совхозной конторы, но это почти безнадежно: кто решится пустить в собственную машину большого сеттера, мохнатые лапы которого, как у всякой порядочной собаки, всегда немного в земле и песке, а челюсти не стиснуты намордником, хотя укушенных английским сеттером людей на земле, безусловно, меньше, чем космонавтов…

И во-вторых, кто скажет, что мать в этом случае встанет на мою сторону? Каждая мать полностью согласится со своим одиннадцатилетним сыном, наверное, лишь в единственном случае — если сын скажет, что манная каша очень вкусная и питательная. Во всех остальных случаях предугадать реакцию матери невозможно. Например, когда приходишь из школы с синяком под глазом, мать может сказать: «Господи! Этот мальчишка загонит меня в сумасшедший дом! И в кого только ты такой — хулиган и драчун! Марш в комнату уроки учить! И до утра из дому ни на шаг!» Конечно, не исключено, что, если рассказать матери все как следует, она позвонит отцу и скажет: «Эту собаку уведут из дома только через мой труп, ясно?!» Но с таким же успехом можно услышать: «Слава богу, наконец-то избавимся от этого наваждения! Естественно, Каупо имеет право делать с Леди что ему угодно, ведь полсобаки принадлежит ему, и к тому же этот человек умеет жить, не то что некоторые…»