«Мамин сибиряк» читать онлайн

В тот день Вероника поставила мне два балла за сочинение. Я знал, что так и получится, что она будет «потрясена до глубины души в своих заветных чувствах», но все равно написал как хотел. Во-первых, чтобы напугать Веронику, потому что она очень смешно пугается и вся начинает вибрировать, как вербена на ветру. (Я не представляю толком, что такое вербена — знаю, что какое-то растение, из семейства вербовых, наверное, — но все равно Вероника вибрирует в точности как вербена на ветру!) Но самое главное, чтобы доказать Куте, что я личность, а не «садовый статуй». То есть я верю, что Кутя и раньше не сомневалась, но все равно доказать еще раз. Ну и в-третьих, потому что я на самом деле так думаю, как написал.

— Вы только вслушайтесь, только вдумайтесь внимательно! — Вероника вся вибрировала. — Ярыгин одобряет Дантеса за то, что этот убийца убил Пушкина. Нашего гения!

— Вот и неправда! — громко сказал я. — Я только написал, что Пушкин сам виноват. А вовсе не одобряю.

— Не перебивай, Ярыгин! Как это — неправда? Выходит, я, твоя учительница, говорю неправду? Ты думай, что говоришь! Да еще с места, без разрешения. Надо сначала поднять руку и встать.

Весь наш класс слушал с интересом, оставив всякие посторонние дела: такая перепалка куда занимательнее, чем очередной «образ Онегина» или еще какого-нибудь устаревшего типа.

Вероника заводила сама себя и вибрировала все сильнее — прямо как Египетский мост перед тем, как рухнуть в Фонтанку, — а я больше не перебивал и вообще не слушал, потому что и так все заранее знал наизусть. Вероника мне приказала: «Ты думай!» — вот я и думал.

…Нет, правда, почему Пушкину можно было ухаживать за чужими женами, мужья должны были гордиться, что попадают таким способом в историю литературы, а на его жену наложено табу? Гению дозволено все, а прочие посредственности — брысь под лавку? А я не согласен, я считаю, что человеческие права у всех одинаковые. Гений получил от природы слишком много: им восхищаются при жизни, у него бессмертие после смерти — так, значит, в обыденной жизни он должен подчиняться всем законам и обычаям особенно подчеркнуто, чтобы не унизить обыкновенных людей, которым и так трудно рядом с ним. Вот, например, у нас почему-то признан гением Антон Захаревич, он и сам в себе не сомневается, так что же, если он положит глаз на Кутю, я должен ему уступить, должен почтительно признать, что у него как у гения особенные права, вроде права первой ночи у помещиков? Поэтому полезно, что Захаревич услыхал, что я думаю о правах гениев: а то он иногда суетится около Кути. И еще проблема профессиональная: я после школы пойду на юрфак, буду следователем. Так что же выходит, я должен ради гениев делать исключения из законов? Об этом я и написал в сочинении. Мне тоже жалко, что Пушкин погиб и не сочинил того, чего еще мог бы, но не надо было ревновать так сильно, тем более что он сам был специалист по той же части, что и Дантес, а пожалуй, еще и почище Дантеса.