«Ведь так не делают» читать онлайн

Это последняя строка из «Гедды Габлер». Ибсен вкладывает ее в уста одного малого, который нео­жиданно для себя открывает, что действительность подчас бывает гораздо удивительней вымысла. Я говорю себе то же самое всякий раз, когда вспоми­наю, что Рив Бейкер отбывает сейчас пятнадцати­летний срок за убийство моей жены, что тут не обошлось и без меня и что все это случилось с нами тремя. Ведь так не делают. И тем не менее делают.

Настоящая жизнь никогда не была для меня лучше вымысла. Она всегда была прелестно проза­ична и приятна, как, впрочем, и у всех тех, с кем я водил знакомство. Кроме, пожалуй, Рива. Мне ка­жется, и подружился-то я с Ривом именно потому, что его образ жизни разительно отличался от моего собственного. Его общество было мне в высшей сте­пени приятно. Вот почему, когда Рив, бывало, ухо­дил от нас домой, я, довольный, говорил Гвендолен: «Какой серой, должно быть, кажется Риву наша с тобой жизнь!»

Один мой знакомый назвал Риву мою фамилию, когда его денежные дела пришли в расстройство и у него возникли осложнения с финансовым управле­нием. Занимаясь со счетами своих клиентов, среди которых немало писателей, я уже привык к их без­ответственному отношению к деньгам — к тому, как они, уступив якобы своему артистическому темпераменту, преднамеренно уклоняются от уп­латы налогов. Мне удалось привести денежные де­ла Рива в порядок и научить его оставаться более или менее платежеспособным. Видимо, в знак бла­годарности Рив угостил нас с Гвендолен обедом в ресторане, потом мы пригласили его к себе домой, после чего мы стали близкими друзьями.

Для простых смертных, вроде меня, писатели и сам процесс их творчества обладают большой при­тягательной силой. Для меня остается вечной за­гадкой, откуда писатели берут свои идеи, не говоря уже о создании самого произведения — действую­щих лиц, диалогов и прочее. А у Рива это здорово получалось — будь-то двор Людовика Пятнадцато­го во всем его великолепии или средневековая Ита­лия, да мало ли что еще. Я прочел все его историче­ские романы — их у Рива девять — и пришел в вос­хищение от его, так сказать, виртуозности. Читал я их, правда, только ради того, чтобы доставить Риву удовольствие. Лично я предпочитал детективы, и любая другая литература редко привлекала меня.

Гвендолен однажды заметила, что прямо удиви­тельно, как это Риву удается придавать своим ро­манам столько драматизма, ведь жизнь у него са­мого — сплошная драма. По идее следовало ожи­дать, что уж на бумаге-то он должен был бы от нее избавиться. А истина, по-моему, заключалась в том, что все герои Рива — это он сам, лишь обла­ченный в образы Чезаре Борджиа или Казановы. Во всех этих высоких, статных, страстных красав­цах, искусителях женских сердец не трудно было узнать Рива. Примерно за год до нашего с ним зна­комства Рив развелся с женой, и с тех пор у него перебывала целая череда подружек: манекенщицы, актрисы, модельерши, секретарши, журналистки, учительницы, руководящие работницы и даже одна дантистка. Как-то раз, когда мы были у Рива в гостях, он поставил для нас пластинку с арией из «Дон Жуана» — еще один герой, с которым Рив себя отождествлял и которого изобразил в одной из сво­их книг. Ария называлась «Вот извольте», и в ней перечислялись все любовницы Дон Жуана: блон­динки, брюнетки и рыжие, молодые и старые, бога­тые и бедные, а в конце говорилось что-то насчет того, что, мол, лишь бы она была в юбке, а уж он свое возьмет. Смешно сказать, но я даже помню это место на итальянском, хотя мои познания в этом языке этим и ограничиваются. После чего певец противно смеялся, смеялся в такт мелодии гадким смехом обольстителя, и Рив тоже засмеялся, заметив, что это ему знакомо.