«Фрунзе» читать онлайн

Владимир Архангельский

Фрунзе

Прощай, Семиречье!

На рубеже XX века мало кто знал, что есть на свете Пишпек — саманный и пыльный городишко на дальней юго-восточной окраине Российской империи. Немного больше знали о его ближайшем соседе — городе Верном. И то лишь по той причине, что бывали там землетрясения, о которых губернатор фон Таубе давал подробные интервью в столичных газетах.

И вот из Пишпека три недели кряду — на перекладных и в поезде — добирался до белокаменной столицы вчерашний абитуриент Верненской гимназии, почти уже студент Санкт-Петербургского политехнического института Михаил Фрунзэ.

Он не сомневался, что его примут: прошение на имя директора института было послано своевременно — два месяца назад. А в вещевой корзине среди белья хранилась у него очень хорошая бумага. В ней четко было писано, что гимназию он окончил «с золотой медалью, имея в аттестате при отличном поведении и прилежании круглые пять по всем предметам».

В свои девятнадцать лет он был завидно здоров: ладно скроена коренастая фигура, литые мышцы, девически нежный румянец на загорелом чистом лице. И высокий открытый лоб, а над ним — задорный ежик. И глаза — такие серые, ясные, добрые, что иногда казались голубыми.

Золотая медаль открывала ему дорогу в любое высшее учебное заведение страны: царские чиновники почитали медалистов людьми благонадежными. Михаил определил свое призвание еще год назад: только Санкт-Петербург, политехникум, экономическое отделение.

Здоровый и жизнерадостный, он и смеялся раскатисто, хотя временами и подступала боль к сердцу. Старший брат Константин уехал врачом на фронт, и с весны не было от него писем. Что с Костей? Жив ли он — товарищ и друг, наставник и кормилец, заменивший ему отца в суровую годину. И память об отце обжигала: умер он как-то нелепо, вдруг, когда ему едва минуло сорок пять. И похоронен далеко от семьи, в захолустном Мерке, который даже с Пишпеком сравнить нельзя: так он мрачен и глух. И мама! Каково-то будет ей с тремя девочками, коль добывает она пропитание тяжким трудом то портнихи, то прачки…

Но юности несвойственно думать о том, что было, она стремится к тому, что будет. И Михаил не составлял исключения.

— Все обойдется, все обойдется! — успокаивал он себя. — Я не буду обузой для семьи. И Костя наверняка объявится, и маму с сестренками мы не оставим!

Он мечтал о будущем. Но и прикидывал в уме, как сложится на первых порах жизнь в Питере: институт, новые товарищи и, конечно, жаркие споры о призвании. Разумеется, не исключены и уроки для всяких отстающих шалопаев, как это было в Верном, когда он обучался в шестом-восьмом классах гимназии. И тревожился: ведь и до Пишпека доносились вести, что Питер бурлил в эти дни войны. И по всей огромной империи разносились из таинственной Северной Пальмиры какие-то искры гнева, крамольные призывы, смутные, но обжигающие лозунги. Как все это постичь? И как найти передовых людей, зовущих к новой правде?