«Александра Федоровна. Последняя русская императрица» читать онлайн

I.

Боже, как далеки и все же как близки воспоминания о «безумных годах», о моей парижской юности, когда я вращалась в переливавшемся яркими цветами высшем свете, куда более фривольном и легкомысленном, — не чета нынешнему, — захватывающем по своей зрелищности мире, и вместе с тем в этом катившемся к своему закату обществе, с его приемами, скорее похожими на панихиды, когда имена старых аристократов кружили, как кружат, падая, опавшие листья, на этих уже старомодных балах, на которых мои сестрицы записывали приглашения на танец своих воздыхателей, запоминая нелицеприятные реплики моей матушки!

А эти немногие благотворительные вечера, организуемые обычно представителями высшего русского света, укрывшимися в Париже! Многочисленные эмигранты «голубых кровей» отважно приспосабливались к новой жизни, одни садились за руль такси или грузовика, другие разгружали на заре продовольственные товары на рынках, третьи, устроившись в торговле, продавали газеты, нитки жемчуга, иконы, духи, а при случае и секретные сведения, — их жены, сестры, ста1зшие продавщицами, или моделями, рекламирующими достижения «высокой моды», или певичками в кабаре, — и те и другие, — хоть на несколько часов с присушен им неистовостью стремились позабыть свалившиеся им на головы несчастья из-за потерянного рая, покрасоваться в жалких лохмотьях прежде такого волшебного декора, вновь услыхать отзвуки этого торжественного имперского парада, когда гибла старая, святая Русь! Мне так нравились их столь знакомые мне попытки каждого из них хотя бы на один вечер стать тем, кем они когда- то были.

В салонах отеля «Рояль Монсо», где их Императорские высочества, великий князь и великая княгиня, заправляли на этой своей манифестации утраченного престижа, все они забывали о своей повседневной серой посредственности: старый гофмейстер, худой как палка, с уставшим, изможденным лицом, в своем черном строгом сюртуке с желтоватым отливом, больше похожий на служащего похоронной конторы, расхаживал с таким важным видом, словно он — видный дипломат из Петрограда; а вот Вера Дагилева, убежавшая из России в день своего обручения; теперь она, выйдя замуж за своего соотечественника, такого же эмигранта, как и она, продает игрушки в большом магазине, и ей с трудом удается наскрести три сотни франков, чтобы заплатить за квартиру.

К моим родителям, сохранявшим постоянную связь с русскими эмигрантами, почти каждый день приходили члены семей, которым удалось вырваться из большевистского ада, —одни выбрались сюда через Балканы или Германию, другие прибыли в Марсель через Турцию, Афины или Белград.

Пережитые ими несчастья сразу бросались в глаза, — бледные, исхудалые лица с резко очерченными чертами, поношенная одежда, — все это свидетельствовало об их тревогах и нищете.

Этих несчастных размещали, где только могли, — в учреждениях, в магазинах, в частных домах, где окружавших поражала такая счастливая, вызывающая удивление, способность приспособления этих, удаленных с родной почвы славян, для большинства которых их прежняя, роскошная, изобильная, прочно защищенная богатством жизнь, становилась хуже существования их обездоленных крестьян; они теперь находились вдалеке от своей земли, которую они не умели обрабатывать, и теперь им ничего не оставалось, кроме как взывать к гостеприимству чужих народов и выражать свое упрямое желание жить, вызывая к себе жалость Господа.