«Дочь колдуньи» читать онлайн

Дорогая моя Лидия!

Меня только что известили о твоей свадьбе, и я благодарю Господа, что Он послал тебе мужа, достойного твоей руки и располагающего достаточными средствами для спокойной семейной жизни. Нет нужды говорить, дражайшая моя, что ты всегда была моей любимейшей внучкой.

Много месяцев минуло с тех пор, как я видела тебя в последний раз. Как бы мне хотелось быть сейчас рядом с тобой, чтобы разделить эту радость. Недомогание уже слишком долго препятствует моим встречам с дорогими близкими, но льщу себя надеждой, что скоро вновь смогу отправиться в путь, чтобы тебя увидеть. Знаю, что ты теперь взрослая женщина, но в моих воспоминаниях ты все такая же двенадцатилетняя девочка, свежая и веселая, которая когда-то приехала ко мне погостить и скрасить мою старость. Твое присутствие всегда было подобием свежего ветерка, преображавшего затхлый воздух моего дома. Молю Господа, чтобы Он дал мне еще раз повидаться с тобой перед смертью. Силы мои на исходе, и я знаю, что пришло время подарить тебе нечто более существенное, чем тарелки и вазочки. Я хочу подарить тебе совсем иное — сокровище, которое вобрало в себя историю прошлых поколений нашей семьи и перенесет тебя через океан из Нового Света в Старый.

Сегодня день моего рождения — милостью Божией я дожила до семидесяти одного года. Это долгий срок даже для нашего века чудес и, осмелюсь сказать, неподвластных разуму происшествий. Как тебе должно быть известно, в сентябре этого года люди более мудрые, чем мы с тобой, решили, что из нашего календаря следует исключить одиннадцать дней. Причин подобного решения я постичь не могу. Ясно лишь, что, отправившись почивать в среду, второго сентября милостью Господа нашего года 1752-го, я проснулась в четверг, четырнадцатого сентября сего же года.

Это новое летоисчисление именуется григорианским календарем. Юлианский календарь отменен. Мы пользовались одним и тем же методом исчисления времени, если не ошибаюсь, с самого рождения Господа нашего Иисуса Христа. Куда, как ты думаешь, подевались эти одиннадцать дней? Поскольку ты молода, подобные вещи могут тебе казаться естественными. Но я привязана к прошлому, и такие события наполняют мою душу дурными предчувствиями. Я прожила долгую жизнь и помню времена, когда подобные новшества сочли бы колдовством и черной магией и отцы города сурово их осудили бы, ибо не пристало нам вмешиваться в дела небес.

Написав эти строки, я как раз затронула тему, ради которой и взялась за перо. Едва ли ты выросла, не ведая о тех страшных слухах, что ходят о деревне Салем, обо мне и моих родителях. Но, переполненная любовью ко мне, ты никогда не просила рассказать об ужасающих событиях моей юности. Упоминание Салема и поныне вселяет ужас в сердца даже взрослых людей. Знаешь ли ты, что несколько месяцев назад совет графства Эссекс штата Массачусетс проголосовал за переименование этой деревни в Дэнверс? Умно придумано, а главное, все шито-крыто. Однако я уверена, что память о судах над салемскими ведьмами надолго переживет немногих оставшихся свидетелей тех событий.

Как известно Господу нашему на небесах, переименование места не может изменить его историю. А история эта живет у меня в сердце, подобно пауку. Паук все ткет и ткет свою паутину и ловит в нее воспоминания, не давая покоя душе. Надеюсь, что это письмо облегчит мою печаль и прогонит страх, милостью Господней вновь сделав мое сердце чистым. «Чистый сердцем» — вот что значит «пуританин». Кажется, это слово нынче совсем не в ходу. Оно навевает мысли о старомодных людях, погрязших в суевериях и гордящихся своими устаревшими обычаями и обрядами. Пуритане считали, что Бог заключил с ними завет. Они верили, что Господь избрал их для строительства крепости среди пустыни и превращения ее в священную цитадель. Поселившись в отдаленных уголках, они надеялись переломить естественный ход вещей, полагая, что помогают свершиться Божественному провидению.

Какое высокомерие, думается мне сейчас. Отцы города считали себя святыми, избранными Всемогущим править нашими деревушками с суровой справедливостью ради святой цели. Эта святая цель, подобно осенним кострам, раздуваемым ветром, была тогда возжжена, и вскоре пламя пронеслось по Салему и близлежащим городкам, оставив один лишь пепел от некогда многочисленных семейств. А в жизни нашей были и алчность, и оспа, и постоянные набеги индейцев, и все это лишало людей рассудка, разъедало основы доверия и доброжелательства между соседями и родичами и даже фундамент самой нашей веры в Господа. То были ужасные времена, когда благотворительность, сострадание и просто здравый смысл были брошены в костер фанатизма, а те, кто уцелел, были вынуждены жить с горьким чувством раскаяния и вины.

Пуританская вера превращала любое событие: упавшее дерево, болезнь, выскочившую бородавку — в предупреждение или осуждение Отца нашего. Мы, словно дети, тряслись и дрожали от страха пред миром, который был нам ниспослан. И все жители в округе были поставлены на колени из-за детского помутнения разума, эгоизма и наветов. Я видела своими глазами, прости Господи, как дети доводили своих родителей до эшафота. В заповеди сказано: «Чти отца твоего и матерь твою». В черный 1692 год эту заповедь позабыли, а многие другие нарушили с такой же легкостью, с какой булыжник крушит мягкий известняк. Я рассказываю тебе все это, чтобы показать, как строились умозаключения в головах пуритан, и подготовить к тому, что лежит в посылке.

Ты получишь написанную мною историю, фрагменты которой, возможно, слышала еще в раннем детстве. То, что ты полюбила меня всем сердцем, когда другие отвернулись от меня, поистине божественное чудо и награда за многие мои потери. Жизнь моя подобна страшным сказкам, которые рассказывают на ночь непослушному ребенку, чтобы напугать его и заставить слушаться. Она подобна ночному кошмару. Но, дитя мое, кошмар этот отнюдь не плод сказок, которые рассказывают зимним вечером у очага, но кровь, плоть и слезы твоей собственной семьи. Я предала бумаге собственные воспоминания и повесть о своем участии в событиях, связанных с судами над ведьмами в деревне Салем, и, Господь свидетель, старалась рассказать всю правду. Молю Господа, чтобы записи эти помогли тебе понять содеянное мною и простить меня.

Зима в этом году ранняя, и холодный ветер не утихает уже несколько недель. Помнишь ли ты огромный дуб, что растет у дома? Он очень стар, и многие ветви его, засохнув, упали на землю, но ствол его здоров и крепок, а корни глубоки. Долгое время вид его был мне ненавистен. Но нельзя винить дуб в том, что он служил виселицей, как нельзя винить океан за то, что в нем тонут корабли. Прочтя мои заметки, ты поймешь, о чем я веду речь. Бог даст, твоя семья уподобится этому почтенному старому дереву, в ветвях которого можно найти укрытие и связь между земной жизнью и Царствием Небесным, где мы надеемся однажды обрести единение с Господом нашим и друг с другом.

Твоя, милостивой заботой Всевышнего,

вечно любящая бабушка

Сара Кэрриер Чапмен