Владимир Войнович
Трибунал
Брачная комедия, судебная комедия и водевиль
Трибунал
Судебная комедия в двух действиях
Действующие лица
Подоплеков Леонид.
Подоплекова Лариса.
Подоплекова Света.
Председатель трибунала Мешалкин.
Прокурор Гвоздилов.
Защитник Тюбиков.
Секретарь Персикин.
Мешалкина Людмила.
Мешалкин Жорик.
Бард.
Горелкин.
Юрченко.
Терехин.
Зеленая.
Депутат.
Священник.
Зритель.
Санитары и другие.
Действие первое
Что-то вроде пролога
Посреди сцены — длинный высокий стол, покрытый зеленым сукном. За ним кресло с высокой спинкой. Еще три маленьких столика со стульями: один — перед большим столом, на авансцене, два — по бокам. В глубине сцены — статуя Фемиды. Левый глаз закрыт повязкой, правый открыт, в одной руке полицейская дубинка, в другой — весы. У весов одна чаша висит на оборвавшейся цепочке, а другой чаши вообще нет. Слева от Фемиды — клетка, а в клетке скамья подсудимых. В верхней части сцены портреты людей, нам пока не знакомых. Рабочие сцены суетятся, поправляя практически уже расставленную мебель и не обращая внимания на Священника, который ходит следом за ними с ведерком и кропилом. Окунает кропило в ведерко, окропляет все предметы, бормочет подходящие слова почти неслышно.
Священник. Создателю и Содетелю человеческаго рода, Дателю благодати духовныя, Подателю вечнаго спасения, Сам, Господи, пошли духа Твоего Святаго с вышним благословением на обитель сию, яко да вооружена силою небеснаго заступления хотящим ея употребляти, помощна будет к телесному спасению и заступлению и помощи, о Христе Иисусе Господе нашем. Аминь.
На сцену выходит Бард с гитарой. Протягивает купюру Священнику, тот молча берет и уходит.
Бард (говорит тихим, домашним, совершенно не театральным голосом, в промежутке между фразами настраивая гитару). Кажется, они еще не готовы. Я имею в виду исполнителей. У них даже еще, по-моему, и окончательный текст недоработан. Это вот — современное искусство. Все делается наспех, небрежно. Сцену освятили, зрители собрались, а они там все еще текст дописывают, сюжет подправляют, не понимая того, что он все равно приведет их к тому же финалу. Ну, ладно. Я вам пока что-нибудь спою. (Поет.)
Течет река издалека, Все ширясь и полнея. Течет река, и облака Качаются над нею… И отраженный небосвод Поблескивает тускло. Вот так и жизнь мою несет Извилистое русло. Во время пения где-то, сначала далеко, а потом все ближе, ближе слышатся прерывистые и тревожные звуки сирены то ли «Скорой помощи», то ли пожарной машины, то ли полиции. По мере того как звуки усиливаются, Бард поет все громче и громче, стараясь их перекрыть.
Юг, Север, Запад и Восток, Меняются, плутуя… Из ничего я проистек И ни во что впаду я. Ну, а пока течет река, Пока водичка льется, Пускай и жизнь течет, пока Совсем не истечется. Бард (прекращает петь). Нет, это невозможно. (Помолчав.) Не понимаю, зачем это нужно. (Имитирует вой сирены.) У-у-у-у! Прежние так же уукали. А эти, вы помните, когда еще только на подходе были, когда еще боролись за власть, обещали, что при них никаких ууканий больше не будет. Вы посмотрите на нас, говорили они нам, мы простые люди, по существу, такие же, как и вы, мы из народа, мы носим дешевые ботинки, потертые джинсы, мы ездим в автобусах и метро. А теперь, видите, опять то же самое. Нет, я не критикан и не борец. Я, если хотите знать, вообще против всякой борьбы. Потому что все равно бесполезно. Будем бороться, получать дубинками по башке, отсиживать свои сутки в участке, пока не добьемся того, что заменим этих другими, которых вместе с нами били дубинками. Но они сядут в свои лимузины и опять засвистят мимо нас: у-у-у-у-у! А мы пойдем пешком и снова будем биты теми же дубинками.
