Кейт Родс
Убивая ангелов
О падший ангел, Изнутри меня Шепни святое слово, Прежде чем в могилу ввергнуть. Энн Секстон «Падшие ангелы»
Пролог
Рано, но на станции подземки уже невыносимо жарко. Рубашка липнет к телу, накрахмаленный льняной костюм начинает обвисать. Платформа вспучивается волнами туристов и пригородных пассажиров, все толпятся, спешат занять удобное место, толкаются… Ловить нечего. Когда-то давно ты мог бы пробиться и встать в голове очереди. Но борьба, соперничество больше тебя уже не интересуют. Даже работа – с ее азартом, когда наблюдаешь взлеты и падения рынков, пытаясь поймать момент для лучшей сделки. Трудно поверить, что ты стоишь здесь, плечом к плечу с ними, с этой чернью. Но шофер снова сказался больным, и это значит, что его придется уволить, пусть даже он и проработал у тебя двадцать лет. Шелковым платком ты вытираешь пот со лба. Молодая женщина трещит без умолку, обращаясь к своему дружку, ее рот – жуткое пятно алой помады. Второй раз на такую смотреть не станешь, но ее голос царапает слух, как гвоздем по доске. Давят со всех сторон, жмут так, что и дышать трудно. Потом вдруг неожиданная передышка. Толпа смещается, расширяется, как легкое на вдохе, и тебя выносит в конец платформы. Идеальное место. Впервые за сегодня есть возможность расслабиться. Еще немного – и пойдешь по финансовому кварталу, поглядывая на спешащих к своим столам людишек в одинаковых костюмах в мелкую полоску.
Вот и поезд наконец. Приближается. Ты не столько слышишь его, сколько ощущаешь – воздушный поток ускоряется, от рельсов идет чуть слышный звон. И вот тут ты чувствуешь чье-то прикосновение, кто-то тянет тебя за портфель. Ты шепчешь беззвучное проклятие и крепче сжимаешь ручку. Ну и наглец! Запускает пальцы тебе в карман! Ты пытаешься что-то сделать, но пространства для маневра нет. Невозможно даже повернуться и посмотреть на вора. Слава богу, поезд ближе и ближе. Из туннеля уже мигают два белых глаза. Платформу накрывает волна шума и горячего воздуха. Ты снова в безопасности. Воришка переместился к кому-то другому, а бумажник, пухлый, увесистый, остался на месте и уютно жмется к твоей грудной клетке. Поезд совсем близко – несколько ярдов. Колеса воют, замедляя ход. И вот тут-то оно и случается. Кто-то с силой толкает тебя между лопаток. Шок. Ты даже вскрикиваешь. Ты силишься не упасть, хватаешься за воздух.
Никто не пытается втащить тебя на платформу. Может, они даже и не видят, как ты падаешь лицом на рельсы, будто ныряешь в бассейн. Портфель летит через плечо, над головами пассажиров. Тебе везет меньше. Локомотив пожирает тебя заживо. Несколько секунд невообразимой боли, все твое тело – проводник, нервные окончания визжат, выстреливая в мозг один и тот же сигнал. А потом – покой. Ты не теряешь сознание ни на секунду. Скрипят тормоза, металл трется о металл, жернова колес проходят мимо. Твое лицо вжато в холодный гравий, запах моторного масла забивает рот. Должно быть, ты как-то выжил, благополучно приземлившись между рельсами. К горлу поднимается смех. Ты поворачиваешь голову, но не можешь шевельнуться – тебя давит черное подбрюшье поезда. В нескольких ярдах от тебя бледный блеск металла – в первую секунду ты ничего не понимаешь. Ты снова мигаешь и теперь видишь, что это твой «Ролекс» на руке, аккуратно отрезанной у плеча. Пальцы конвульсивно подрагивают, но им больше ничего не ухватить.
