Кошки не всегда молчат
Алекс Гарр
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ: ГОСПОЖА ЛУНД
Большая часть волшебства в мире кажется несуществующим, потому что мы слишком слепы или слишком заняты, чтобы его увидеть. Слепота и неверие – вот два врага волшебства. Видеть и верить – перед теми, кто на это способен, открывается много ворот, если они захотят.[1]
Андрэ Нортон
«Магия восьмиугольного дома»
После тёплого сентября пришел сырой октябрь. Закончилось лето, когда черепица крыш отдавала накопленное за день тепло, прогревая до косточек. Выползла, огляделась и укоренилась осень с её западными ветрами и мелкой водяной взвесью, плёнкой оседающей на шерсти. На несколько недель зарядили студёные косые дожди.
Даже гордые и неприветливые лесные коты уже оставляли свои охотничьи угодья и перебирались поближе к человеческому жилью, к фермам и коровникам, где зимой можно иногда рассчитывать на рыбий хвост, кусочек мяса или блюдце молока.
Брусчатка и асфальт мостовых по утрам изредка даже покрывались тонкой прозрачной коркой. Лапы на ней разъезжались. И элегантные городские кошки предпочитали сидеть дома, дабы не уподобляться коровам на льду. То, что коммунальные службы поливали лёд реагентами, не добавляло радости - лечить сожжённые подушечки лап удовольствие сомнительное. Выбираться же на скользкие крыши теперь рисковали только самоубийцы. Падение с высоты нескольких этажей грозило неминуемой гибелью.
Однако уже пять дней подряд на фоне бледного неба, ближе к вечеру, на коньке крыши четырехэтажного жилого дома на углу Норднесбаккен и Норд-Атлантистен внимательный взгляд заметил бы два кошачьих силуэта, обращённых к морю. Вооружившись биноклем, наблюдатель мог бы разглядеть крупного рыжего кота и изящную чёрную кошку, сидевших бок о бок и изредка обращавших друг к другу морды, словно они вели меж собой неспешную беседу. Но ни один человеческий глаз не видел в вечернем небе того, что приковывало к себе внимание этой странной парочки.
Тёплая Пыль повела чёрным ухом, глянув на Бьёт-в-Нос, и на того хлынул поток образов: обрушающиеся дома, разбитые окна, замусоренные улицы. Бледный паук размером с крупную собаку в смрадyом подвале. Хруст пожираемой им крысы.
Бьёт-В-Нос оскалился и зашипел, скосив на собеседницу рыжий глаз. Бледная тварь, похожая на паука, стала больше, поймала кошку и сожрала её, мерзко хрюкая. Вот «паук» бежит по бетонному коридору, покрытому трещинами толщиной с кошачью лапу. Он выскакивает в просторную комнату и впивается острыми, как иглы зубами, в горло человеку.
Кошка в ответ тоже показала зубы, прижав уши в знак крайней неприязни. Оба зверя посмотрели на блекнущее небо, по которому широкими серо-чёрными лентами будто текла река, невидимая пока более ничьему глазу. Со стороны далёкого Денмарка тянулось на Полуостров нечто, и ветер порой доносил его запах, заставлявший кошек морщить носы. Запах гнили, страха и ненависти, испражнений и протухшей крови. Даже люди на улицах с их никудышным обонянием могли иногда ощутить его, – одних он пугал, другие впадали в беспричинный гнев.