Вэл Макдермид
Охота за тенями
Посвящается ББ. Потому что только
вдвоем можно одолеть преграды в пути
I
От стальных вод узкого залива туман поднимается гигантской стеной цвета кучевых облаков, поглощая яркие огни новой спортивной площадки и похожих как две капли воды отелей и забегаловок. Он вбирает в себя призрачных моряков из доков, которые привыкли выбрасывать свой заработок на эль за восемьдесят шиллингов и на проституток с лицами такими же задубелыми, как ладони их клиентов. Он вползает на гору к Новому городу, где геометрически правильные решетки с георгианской элегантностью режут его на куски, прежде чем он соскальзывает в пропасть, именуемую Садами Принсиз-стрит. Несколько припозднившихся гуляк ускоряют шаги, чтобы спастись от холодной хватки тумана.
Тем временем, завладев узкими петляющими улицами и переулками Старого города, морской туман немного рассеивается и теперь похож на смертоносное бледное марево, из-за которого туристские ловушки становятся грозной реальностью. Отклеивающиеся афиши грядущего в скором времени Фринджского фестиваля то появляются в поле зрения, то исчезают, подобно настырным призракам. В такую ночь легко понять, что вдохновило Роберта Луиса Стивенсона на создание «Странной истории доктора Джекиля и мистера Хайда». Пусть он поместил своих персонажей в Лондон, однако со страниц книги, несомненно, веет мрачной атмосферой Эдинбурга.
За закопченными фасадами Королевской Мили – старые многоквартирные дома с пустыми дворами. Когда-то, в восемнадцатом веке они были тем же самым, что сегодняшние муниципальные жилища, которые кишат выкинутыми из города людьми и представляют собой настоящие вертепы с пьяницами и наркоманами, шлюхами самого низкого пошиба и бездомными мальчишками. Вот и сегодня вечером, словно отвратительное повторение самого худшего кошмара из прошлых времен, наверху крутой каменной лестницы, которая ведет с Хай-стрит вниз, лежит женщина. Короткое платьице высоко задрано, дешевенькая материя разорвана.
Если бы женщина даже успела закричать, когда на нее напали, перина из тумана заглушила бы ее голос. Одно ясно – больше ей не кричать из-за кровавой клоунской дыры на шее. И ее же кишки у нее на левом плече – как последнее надругательство.
Печатник, наткнувшийся на труп по дороге домой с вечерней смены, скорчился у входа во двор на том самом месте, где его вырвало, и дышит прибиваемой к нему туманом вонью. Это он вызвал полицейских, позвонив по мобильнику, и несколько минут, которые им потребовались, чтобы приехать, показались ему вечностью; отныне видение ада навсегда отпечаталось в его мысленном взоре.
Сначала появились голубые огни, потом у обочины затормозили две полицейские машины. И вот он уже не один. Два офицера в форме участливо поддерживают его под руки. Они ведут его к своим машинам и помогают усесться поудобнее. Еще два полицейских исчезли во дворе, и неясные звуки их шагов почти тотчас стихают в густом тумане. Теперь слышны только треск полицейской рации и стук зубов печатника.
Доктор Гарри Геммелл опускается на корточки и руками в перчатках касается трупа, а инспектор Кэмпбелл Грант, вместо того чтобы наблюдать за действиями врача, глядит на полицейских в белом, осматривающих место преступления.
