«Сиротский Бруклин» читать онлайн

Джонатан Литэм

Сиротский Бруклин

Моему отцу

Вступление

Никогда не пытайтесь судить о человеке по внешности. Взять, к примеру, меня: нацепите на меня соответствующие шмотки, и я запросто сойду за карнавального зазывалу, аукциониста, уличного актера-мима или сенатора, устраивающего обструкцию сопернику. А причина всему – мой Туретт . Мышцы, которые заведуют у людей речью, у меня очень редко пребывают в покое, будто я постоянно то ли шепчу, то ли старательно читаю вслух. Кадык так и подпрыгивает, челюстная мышца пульсирует под щекой, как миниатюрное сердце, однако при этом не раздается ни звука, слова беззвучно вырываются из моего горла, словно призраки самих себя, пустые фантики дыхания и тона. (В фильме про сыщика Дика Трейси мне бы пришлось играть Мамблза.) В этом недоделанном виде слова вырываются из рога изобилия моего мозга, чтобы добраться до оболочки мира, пощекотать реальность, как пальцы щекочут клавиши пианино. Ласково, легко. Они моя невидимая миротворческая армия, миролюбивая орда. Они не причиняют зла. Они успокаивают и объясняют. Поглаживают. Они повсюду устраняют недостатки, укладывают волоски на место, улаживают скандалы. Пересчитывают и полируют серебро. Ласково похлопывают пожилых леди пониже спины, вызывая этим их смешки. Однако – вот в чем главное достоинство – когда они обнаруживают что-то уж слишком идеальное, когда поверхность оказывается отполирована слишком гладко, когда скандалы улажены, а пожилые леди всем довольны, тогда моя маленькая армия бунтует, распадается на воинственные вооруженные отряды. Реальность нуждается в изъянах, она не существует без них, как дорожное покрытие – без трещин. Мои слова начинают нервно искать щели, потому что им нужно слабое место, ранимое ухо. А потом, когда оно бывает найдено, возникает необходимость, даже зуд какой-то, заставляющий громко кричать в церкви, в детской, в переполненном кинотеатре. Сначала этот зуд донимает. Что нелогично. Но вскоре он превращается в мощный поток. Во вселенский потоп. Этот зуд – вся моя жизнь. Вот опять я чувствую, что он начинается. Заткните уши. Постройте ковчег.

– Съешьте меня! – кричу я.

– Умеяпоонрот, – даже не повернув головы, пробормотал Гилберт Кони в ответ на мой взрыв.

Я едва смог разобрать слова – «У меня полон рот». Справедливые, но насмешливые, причем насмешка какая-то неубедительная. Привыкший к моим словесным страданиям, Гилберт обычно даже не удосуживался комментировать их. А сейчас он с шуршанием подтолкнул ко мне бумажный пакет из «Белого замка» – в нашем районе несколько пекарен-забегаловок этой фирмы.

– Набейбрюхо, – невнятно пробормотал он.

Кони и не ждал, что я стану раздумывать. «Съешьменясъешьменясъешьменя!» – словно говорил сверток.

Я вновь съежился, чтобы в голове так сильно не зудело. И только после этого смог сосредоточиться. А потом решился отведать один из крохотных бургеров. Развернув упаковку, я приподнял верхнюю часть булочки, чтобы осмотреть россыпь мелких дырочек в паштете, на котором поблескивал склизкий слой порезанного кубиками лука. Придется сделать над собой усилие. Обычно я вынужден заглядывать в «Белый замок» и убеждаться, что аппетитные бургеры, выпекаемые автоматом, и есть эти липкие жареные комочки. Хаос и Контроль. А убедившись, я поступал приблизительно так, как предлагал мне Гилберт, – засовывал все это в свое ротовое отверстие. Мои челюсти работали, измельчая кусочки до того состояния, когда я смогу их проглотить. Я повернулся, чтобы взглянуть на окна дома.