«Три мысли горбуньи» читать онлайн

Луиджи Пиранделло

Три мысли горбуньи

До девяти лет все было хорошо: она благополучно родилась, благополучно росла.

Когда же ей исполнилось девять, судьба точно протянула из тьмы невидимую ручищу и положила ей на голову, сказав: «До сих пор!», и Клементина вдруг перестала расти. Так и осталась – чуть побольше метра от земли.

Врачи тотчас же с помощью науки определили, что она больше не вырастет. Слабость, худосочие, рахит…

Браво! Но попробуйте внушить ногам и туловищу Клементины, что расти больше нельзя! Туловище и ноги с первой же секунды начали расти и решили продолжать, ни на что не обращая внимания. Лишенные возможности расти нормально под ужасным гнетом давившей их ручищи, они упорно росли вбок: ноги – кривыми, туловище – горбом сзади и спереди. Только бы расти…

Впрочем, разве не так растут некоторые деревца, узловатые и искривленные? Так. Но при одном отличии: у деревца нет глаз, чтобы видеть себя, сердца, чтобы чувствовать, ума, чтобы думать, а у бедной горбуньи – есть; над кривым деревцом, как известно, прямые не смеются, на него не косятся, боясь дурного глаза, птички от него не улетают, а на бедную горбунью люди косятся, от нее бегут даже дети; и, наконец, деревцу не нужна любовь: в мае оно зацветает само собой, по законам природы, хотя и кривое, осенью приносит плоды, а бедная горбунья…

Что-то не получилось, а исправить нельзя. Если кто-нибудь пишет письмо и оно не получается, то его рвут и пишут заново. А жизнь? Жизнь не переделаешь заново, не разорвешь, как листок бумаги.

И потом – бог не велит.

Когда видишь такое, и в бога верить не хочется. Но Клементина верила. Потому и верила, что видела себя. Где найти лучшее объяснение тому, что она, невинная, ни в чем не согрешившая, должна через всю жизнь пронести такое огромное горе? А ведь жизнь только одна, и вся она должна пройти, точно злая шутка, насмешка, вся, а не одно мгновение: вытерпел – и конец! И станешь сразу прямой, стройной, ловкой, высокой, и не будет больше никаких страданий… Так нет же! Навсегда такая…

Бог? – ну, конечно, – бог хотел этого; у него была своя тайная цель. Из сострадания надо было делать вид, что веришь этому, иначе Клементина пришла бы в отчаяние. Вера же, напротив, позволяла ей считать свое тяжкое горе благом – высшим, неземным благом. На том свете, конечно. На небе. Каким красивым ангелочком станет Клементина на небе!..

И вот иногда, проходя по улице, она улыбается глазеющим на нее людям. Она словно хочет сказать: «Не смейтесь надо мной! Не надо! Видите, я сама первая улыбаюсь. Такой уж я получилась; я не сама себя создала, так бог хотел, а потому не огорчайтесь, ведь и я не огорчаюсь; раз уж бог так хотел, значит, потом он наверняка воздаст мне за это!»

По правде сказать, ноги не так уж и видны под платьем.

Одному богу известно, какого труда стоит Клементине шагать такими ногами. И все же она улыбается.

Особенно трудно идти потому, что она стремится поменьше раскачиваться, чтобы ее уродство не слишком уж бросалось в глаза людям. Пройти незамеченной невозможно. Она ведь горбунья… Но все же, если двигаться вот так, довольно проворно и скромно, и улыбаться…