«Трое в подземелье» читать онлайн

Александр Рыжов

Трое в подземелье

Повесть

Пролог

Вилли

Теорема Ферма вела себя по-свински – не поддавалась, и всё тут. Вилли сердито куснул зажатую в пальцах авторучку, и передние зубы чуть не въехали в дёсны, ибо в руке была не какая-нибудь дешёвая мазилка с пластмассовым колпачком, а дорогущая папина «Дельта» – подарок партнёра из Гренобля. Золото хоть и считается мягким металлом, но жевать его всё же не рекомендуется.

Вилли провёл языком по занывшим резцам, бросил «Дельту» на стол и вперился взглядом в тетрадный листок, испещрённый формулами. Чегой-то не выходит у тебя каменный цветок, Данила-мастер… Вроде всё учтено, и правильный путь (печёнкой чуял!) отыскался, и ошибок в расчётах нет – но не сходятся концы с концами, хоть тресни. Вилли поправил очки и потянулся к калькулятору – арифметические вычисления перепроверить, – но вспомнил, что перепроверял уже трижды. Поморщился недовольно. Встал из-за стола и пошёл в ванную, где жадно чавкала постельным бельём стиральная машина.

Покамест он идёт, покамест гремит табуреткой, пристраивая её перед крутящимся барабаном, покамест усаживается и подпирает ладонями подбородок, скажем тебе, читатель, что зовут его по-настоящему Виталием, а Вилли – это так, домашнее прозвище, перекочевавшее со временем и в школу, и во двор. Почему Вилли? Потому что Виталик – во-первых, длинно, а во-вторых, есть в этом имени некий элемент сюсюканья. «Одуванчик», «зайчик», «котик» – этих карамельных словечек он наслушался в детстве предостаточно: и от мамы, и от обеих бабушек. Удовольствия мало – наивняк, да и только. Повзрослев, он возненавидел суффикс «-ик» и потребовал, чтобы называли его исключительно Вилли. Пришлось для острастки пару раз удариться в рёв, провести профилактические беседы с родителями (бабушек уже не было в живых), и нужный результат был достигнут. Справедливости ради надо заметить, что родители не сильно-то и возражали: в семье уже был один ребёнок с иностранным именем – старший Виллин брат Люсьен. С ним получилось ещё проще: родители хотели девочку, даже назвали её заранее Люсей, а получился мальчик. Пришлось назвать Люсьеном. А там, где есть французистый Люсьен, отчего ж не быть англичанистому Вилли?

Природа в отношении Вилли оказалась щедрой: она наделила его не только богатым папой, совладельцем одного о-очень крупного холдинга, но и талантом не хуже, чем у его знаменитого тёзки Вильяма Шекспира. Правда, в отличие от автора «Короля Лира», Вилли-Виталик пьес не писал, тяга к сочинительству и парению в облаках у него отсутствовала напрочь. Он, как отец, был закоренелым практиком и все свои умственные способности направил на постижение точных наук. К двенадцати годам во всей школе, включая старшие классы, ему не было равных в алгебре, физике и химии – головоломные задачки решал на раз, а дипломы, полученные на всевозможных конкурсах и олимпиадах, занимали в коридоре целую стену.

И вот, неделю назад Вилли бросил вызов теореме Ферма. Он знал, конечно, что над нею триста пятьдесят лет бились величайшие умы, знал и про доказательство, опубликованное в середине 90-х, но пыл его от этого ничуть не угас. Слишком тягомотное оно и запутанное, решение Уайлса-Тейлора – а у Ферма сказано, что теорема доказывается хоть и длинно, но остроумно. Вот и включим остроумие, во всех смыслах этого слова. Великие великими, но у него, у Вилли, в голове тоже не отруби с опилками. Глядишь, и надумается что-нибудь. Теорему Ферма он выбрал для разминки. Впереди его ждали семь неразрешённых загадок тысячелетия, за каждую из которых Математический институт Клея грозился отвалить по миллиону долларов любому, кто найдёт точный ответ. Это тебе не грамотка, отпечатанная на школьном принтере, и не коврик для мыши в качестве главного приза. Есть, за что побороться.